"Отторгнутые". Работа над текстом игры закончена

Всем привет! Испытываю потребность, закончив написание основного текста игры, прежде чем приступить к разработке визуальной и музыкальной частей, интерфейса и глоссария, озвучить некоторые особенности игры.

Во-первых, это источник вдохновения — история секты эссеев, первых известных в истории аскетов (возможно, что, например, Иоанн Креститель вышел из их среды). Во-вторых, основной художественный приём игры основан на плавающей фокализации: игрок принимает решения от лица рассказчика, у которого тоже свой сюжет (Архангела Разрушения по имени Сурихиил), при этом его (игрока) эмпатия обращена к персонажам, от которых зависит судьба представленного мира. С этим связана, третья, особенность: какие выборы предоставлены Сурихиилу. Формально его задача — приблизить конец света по сценарию Творца.

Однако это только одна из четырёх (или шести — две имеют вариации) концовок, он вообще не очень-то вдохновлён идеей влиять, а не разрушать, однако такова ситуация (люди — сами те ещё разрушители), так устроен мир, где влияет не только он, но и непосредственно сами персонажи, причём, не только сознательно, но и бессознательно. По сути Сурахиил только позволяет подняться тому или другому слою уже имеющихся в персонажах желаний, один из которых, как ему кажется, ближе к исполнению Провидения, но непонятно, какой и вообще — он ли повлиял здесь. (В первых нескольких выборах это показано, но почему-то никто не допиливает, почему так, считая, что разработчик просто издевается над игроком. Наверное, я переоцениваю способности к ретроспекции пользователей. Хотя считается, что это главный признак игры — пересказываемость.) Однако я не буду как-то маркировать выборы — какие ближе рассказчику, какие персонажу — хоть и собираюсь через визуальную часть как-то намекать на то, к какой концовке игрок ближе. Хотя это и очередная условность. Те же сомнения и с глоссарием, который я ввожу, потому что практически все игравшие жаловались на непонятные термины и неясную космогонию, хотя я предполагал, что тут как-раз таки и даётся свобода, превращающая потребителя в соавтора. Нужно понять, с какого хера ангел врубается в человеческие понятия?

Конечно, это признак слабости, когда автору приходится объяснять своё произведение, но, повторюсь, считаю это для себя необходимым, и всё. Спасибо